Зимнее утро. Сумерки.

     Я вглядываюсь в долину речки Халыма. Ивы и кусты одеты в зимнюю шубу. Тишина.

     Наверное, в долине никого нет. Я выдыхаю воздух и прислушиваюсь. Если температура минус пятьдесят или ниже, то я должен услышать характерный шипящий звук. Нет, такого звука нет, но все равно очень холодно.

     Я оборачиваюсь и смотрю назад. Следы от моих лыж тянутся вдоль западного берега, потом пересекают речку. Вон там, в полукилометре от избушки мы расстались с отцом. Он пошел в деревню, потому что сегодня у него уроки. Отсюда до нашей деревни, наверное, километров двенадцать будет. Может быть, чуточку меньше, никто не замерял по причине отсутствия дороги.

     Сюда мы пришли вчера вечером. До местности Матыкан шли по дороге, потом по лесу на лыжах. Свежих лосиных следов не было. Мы не сделали ни одного выстрела, только прогулялись по заснеженному зимнему лесу. После нескольких месяцев, проведенных мной в городе, в лесу просто прелесть!

     Ночевали в отцовской охотничьей избушке. Утром отец дал последние наставления. Я должен обследовать местность между речками Халыма и Чохулах. Достигнув Чохулаха, я должен пойти на север, выйти к реке Алдан и по льду вернуться к устью речки Халыма.

     Снимаю с плеча карабин, прицеливаюсь. Мушка не стоит на месте, прыгает. Слишком много одежды на мне. Приклад ружья неудобно ложится на плечо. Если вдруг увижу лося, попаду ли?

     Вообще-то я хорошо стреляю, во всяком случае, сам так думаю. В девятом и десятом классах занимался в секции по пулевой стрельбе, занимал призовые места в районе. Среди школьников, разумеется. В параллельном классе учился один паренек, звали его Андреем. Мы с ним постоянно соревновались в меткости, надо сказать, с переменным успехом. У нас с Андреем сложились хорошие приятельские отношения.  

     В нашем районе есть такая традиция: каждый год в июне-месяце парни из девятых классов района собираются в райцентре на военно-патриотические игры. Живут в палаточном городке в западной части аласа и соревнуются.

     Мне вспомнилась одна неприятная история. Я окончил 9-й класс и находился на «военных сборах». В стрельбе из малокалиберной винтовки мы, стрелки из райцентра, победили всех. В составе команды участвовали Андрей, я и девчонка по имени Таня. А на завтрашний день должны были состояться соревнования по стрельбе из автомата Калашникова. Естественно, мы надеялись на победу. Но случилось непредвиденное. Руководители лагеря сообщили радостную весть: Иванову и Семенову срочно собраться и следовать в райцентр, потому что завтра надо ехать на соревнования в Якутск. Мы очень обрадовались!

     Несколько минут на сборы и мы с Андреем уже в пути.

     Утром встретились возле районного спорткомитета. Но нас ждало разочарование – спортивные чиновники не знали ни о каких соревнованиях по стрельбе. Вы поняли в чем дело? Да нас просто обманули. Таким образом, в стрельбе из автомата Калашникова победила команда из другой школы. Вы знаете сборную СССР по хоккею? Давайте уберем из сборной первую ударную тройку Михайлов – Петров – Харламов. Что будет тогда? Естественно, сборная СССР проиграет. И наша средняя школа проиграет, если убрать из нее Иванова и Семенова. История, конечно же, некрасивая, слов нет. Неужели наш любимый военрук замешан в этом деле?..

     Ладно, что-то я застоялся, пора двигаться в путь. Поднимаюсь на восточный берег речки. Берег крутой, я даже вспотел. С высокого берега внимательно осматриваю долину речки. Нет, сохатых не видать.

     Смотрю на юг. Во-он там как-то осенью мы видели медвежью берлогу. Тогда мы охотились на зайцев. Отец, брат и я. Отсюда до берлоги, наверное, два километра будет.  

     Кстати, о медведях. Был такой случай. Как-то перед сенокосом деревенские мужики на моторной лодке поехали в местность Арбын. Причалили к берегу и пошли проверять сенокосные угодия. Поднялись на берег, а там медведь! Несколько секунд стороны наблюдали друг за другом. Не выдержали нервы у мужика по имени Степан. Он вскрикнул и побежал к лодке! Чего нельзя было делать ни в коем случае. Медведь за ним! Молодцом оказался табунщик Алексей. Он одним выстрелом из карабина успокоил зверя. А Степан-то был ветераном войны. В общем, медведь оказался страшнее немцев. Вот такие дела.

     А снег глубокий, лыжи вязнут в снегу. Мне уже не холодно. Иду вперед, сил много. Вдруг из кустов взлетают куропатки, но я не стреляю, только провожаю взглядом. Куропатки растворились в заснеженном лесу. Эх, был бы у меня дробовик! Но у меня карабин, а целью моей прогулки является сохатый.

     Увидеть бы лося! Выпустил бы всю обойму. Попал бы или нет, никто не знает ответа на этот вопрос.

     Вспомнил еще один случай. Тогда я был совсем маленьким. В трех километрах от села была свиноферма. И вот один медведь стал ходить на ферму, нескольких свиней убил. Решили убрать его самого. Мужики собрались, поехали на тракторе. Подробностей облавы мне никто не рассказывал, но знаю, что охота была удачной. К нашему дому на тракторе привезли убитого медведя. На санях лежал огромный окровавленный зверь. Помню, что глаза были желтыми и безжизненными. Медвежья шкура досталась моему отцу. Может быть, его выстрел был решающим? Или же отец показал себя храбрецом? Мы выросли, кувыркаясь на медвежьей шкуре. Я рассматривал круглые дырки от пуль и думал: какая же из них выпущена моим отцом?

     Тем временем снег все глубже. Или мне так кажется? Эх, отец, почему ты сам не делаешь лыжи? Широкие, удобные, которые не проваливаются в снегу.

     Что-то лосей не видать. Ладно, надо перекурить. Нахожу лежащее дерево, очищаю от снега. Карабин снимаю с плеча, втыкаю прикладом в снег. Все, теперь можно курить. С удовольствием выпускаю изо рта дымок от «Ту-134». Эх, хорошо-о!

     Как-то отец отправил меня на речку Халыма проверить туу, установленные на щук. Да-да, на эту самую речку, которую я недавно перешел. Только отсюда до того места будет километров восемь. А было это в октябре. Я миновал восточную окраину села и пошел по дороге, ведущей в местность Хаттыгы. Накануне обильно выпал снег. Тогда мне было лет тринадцать, весил я немного, поэтому шел легко. Вскоре я догнал одного человека. Это был кадровый охотник по имени Спиридон.

     - Здравствуй, Спиридон.

     - Дорообо, ханна бардын (куда идешь)?

     - Я иду на речку Халыма проверять туу.

     Он улыбнулся. Мы немножко поговорили, я пошел дальше. А Спиридон остался курить. От деревни до места установки корчаг будет, наверное, километров семь. Я проверил туу и благополучно вернулся домой. Уже не помню, какая рыба тогда попалась. Вроде мелочь. Но это неважно. Главное, что было потом. Кто-то нам рассказал, как потом охотник Спиридон хвалил меня. Будто бы он говорил: совсем как большой, в такой снег один идет проверять туу за семь километров. И так далее. Мне было приятно это слышать, не скрою.

     Ну ладно, хватит вспоминать. Пора идти, сохатый ждет. Встаю, беру карабин и иду дальше. Лыжи вязнут в глубоком снегу. Вскоре показался толоон. Надо обследовать. Забираюсь на холмик и смотрю. Одни кустарники, лосей не видно. Ну что поделаешь?

     Держу курс на восток. Когда же, наконец, приду к речке Чохулах? Сколько километров осталось? А почему карабин такой тяжелый? И обязательно ли надо было взять столько патронов?

     Ответов нет. Как нет и лосей.

     Чохулах, Чохулах, голубые дали…

     Я пытаюсь сочинить стихотворение. Но, к сожалению, у меня ничего не получается. Видимо, из меня такой же поэт, как из Ричарда Никсона миротворец.

     Если пойдешь вдоль речки Чохулах вверх по течению, придешь к озеру Онолой. Далее расположено озеро Тобох Куелэ. Эх, хорошие места! Караси как на подбор - кругленькие, голова маленькая. А уток сколько! От Тобох Куелэ до деревни восемнадцать километров. Это расстояние я прошел не один раз.

     Возвращаемся утром в деревню. Отец и брат несут рюкзаки с карасями. Мне же, как маленькому, вручают три ружья, три патронташа с патронами и что-то из мелочи. Что такое для уставшего ребенка три ружья и три патронташа? А до мотоцикла семь километров? Не знаете? А я знаю, но не буду говорить. Сами попробуйте. Если вы взрослые, то пробуйте на своих детях. Вот так вот.

     Устал. Здорово устал… Но что там впереди? Поляна или что? Урааа-а! Да это же речка Чохулах! Наконец-то! Теперь самая трудная часть пути позади. Надо посидеть, отдохнуть. Достаю сигареты и перед моим лицом струится дымок от «Ту-134».

     Вон там мы косили сено. Лет пять назад. Или шесть? Брат косил наравне с отцом. А я отставал от них. Поэтому мне давали отдельный участок, индивидуальный. А в речке мы купались.

     Вспомнил, как мы с братом однажды тонули. Но не здесь, а на озере Лэбэкээн.

     Однажды летом во время сенокосной страды отец послал нас на озеро Лэбэкээн проверить сети, установленные на карасей. Озеро находится в шести километрах от деревни. А было мне тогда лет четырнадцать, брат на полтора года старше меня.

     Пришли мы на озеро. Там была старенькая лодка, сделанная из досок. Суденышко ненадежное, но мы считали себя опытными гребцами. Сильными уверенными гребками мы поплыли к месту установки сетей. От того места, где мы взяли лодку до сетей примерно один километр. Сети находились на юго-западной стороне озера. Местность эта называлась Мыраан Атах.

     Мы поплыли вдоль западного берега озера. А вот и Мыраан Атах. В первую же сеть попалась гагара. Мы заметно заволновались. До сих пор помню, как забилось мое сердце. Прямо как птичка, попавшая в петлю.

     Волнение волнением, а время-то идет. Мы подплыли к птице левым бортом. Лодкой управлял брат, а также он командовал мной. Я получил приказ брата: убить птицу ударом весла. Приказ есть приказ, его надо выполнять. И я немедленно принял к исполнению. Но, к сожалению, исполнил не очень удачно. То есть очень неудачно. Во-первых, я промазал по птице, удар пришелся в воду. Во-вторых, я так сильно ударил, что мы потеряли равновесие, а наше суденышко зачерпнуло воды. Притом в таком количестве, что оно потеряло способность держаться на плаву. Чего там образно говорить, скажу простыми словами - мы пошли ко дну…

     Помню, в моей юной голове промелькнула мысль: неужели это конец, неужели пришла смерть?! Но как только мы оказались в воде, а лодка перевернулась, я сразу успокоился. Потому что появилась возможность держаться за перевернувшуюся лодку. Ведь лодка сделана из дерева, а дерево, как известно, не тонет. Наш школьный физик и по совместительству наш сосед Михаил Павлович всегда так говорил: дерево не тонет. Поэтому я сразу успокоился. Даже сапоги пожалел. Зачем я буду скидывать сапоги, если они совсем новенькие? Ведь я буду держаться за лодку. Я так и сделал: в воде дрыгал обутыми в сапоги ногами, при этом держался за перевернувшуюся лодку.

     А боялся я только одного: а вдруг гагара решит отомстить мне и ударит своим острым клювом? Ведь она плавала буквально в метре от меня! Вы когда-нибудь видели живую гагару с близкого расстояния? Нет? А я видел. Впечатляющее зрелище! К нашему счастью, гагара не обращала на нас никакого внимания. В общем, повезло нам тогда.

     Между тем брат поступил со своими сапогами следующим образом. Вообще у него реакция быстрее, чем у меня. И как только мы очутились в воде, он распрощался со своими сапогами. Кстати, тоже новыми.

     Наконец мы выбрались на берег, брат топал домой босиком. Я же в резиновых сапогах. Правда, было мокро и неудобно.  

     На завтрашний день мы опять пошли на то озеро не с пустыми руками. Брат нес двустволку-горизонталку 12-го калибра. Мы решили отомстить гагаре за вчерашнее «купание»…

     Ладно, не буду рассказывать, что было потом. Лишь скажу, что вскоре над Мыраан Атах прозвучал выстрел. Наш «приговор» был приведен в исполнение. Гагара не отомстила нам за удар веслом, мы же отомстили ей за свое купание.

     Потом брат долго нырял за своими сапогами. Безрезультатно. Наверное, илом занесло. Я же стоял на берегу и думал: «Эх, брат-брат! Зачем ты скинул сапоги? Мы же держались за лодку. А наша мама долго простояла в очереди за новыми сапогами».

     Было и такое. Ладно, надо встать и пойти к реке. Кажется, я довольно долго просидел, а отдохнувшим себя не чувствую. Сил совсем мало осталось. Тем не менее надо двигаться дальше.

     Я иду на север к реке Алдан. Идти немного легче - зимой здесь прошел трактор. Несколько километров до реки я прошел без остановок.

     А вот и Алдан. Правый приток великой Лены. Я стою на берегу и смотрю на широкую реку. На севере видны вершины Верхоянского хребта. Красиво. Наши кадровые охотники охотятся в предгорьях этих гор. Отсюда до гор, пожалуй, километров сто будет.  

     Но мне сегодня не до гор, надо вернуться домой. Смотрю на запад. Вдали виднеется так называемая «избушка бакенщика». Говорят, давным-давно там жил старик и следил за бакенами. Отсюда до избушки бакенщика километров шесть – семь. Там устье речки Халыма и я должен идти туда. Оттуда до отцовской избушки рукой достать.   

     Спускаюсь с крутого берега на лед реки и иду на запад. Кажется, идти легче, чем по лесу. Я почти не проваливаюсь, только торосы мешают. А они везде. Великая река сопротивлялась морозу, не хотела замерзать. А течение сильное. Поэтому и образовались торосы. Я стараюсь выбрать места, где поменьше торосов.

     Но так не бывает. Все равно попадаются места, где трудно идти. Где сплошные торосы. То и дело падаю. Чертыхаюсь и иду дальше. Сил совсем не осталось.

     Устал. Смертельно устал. Но скоро дойду до устья речки. Или мне это только кажется? Холодно. Согреться, покушать бы. Попить горячего чайку…

     Как только вспомнил про чай, сразу стало теплее. Мне уже не холодно, только пятая точка мерзнет…

     Стоп! Что-то я не понял. Почему у меня мерзнет мягкое место? Я же иду…

     Вздрагиваю, открываю глаза и оглядываюсь по сторонам. Оказывается, я вовсе не иду, а сижу на торосе… Карабин воткнут в снег. Вокруг ни души. Только ледяные торосы торчат.

     Когда я присел отдохнуть? Сколько минут просидел на льду? Почему я не почувствовал, что уже не иду? Почему потерял контроль над собой?

     Не знаю. Знаю только одно: надо встать и идти к устью. Надо заставить себя идти. В избушке есть печка. Там тепло, есть дрова и чай. Так что вставай, не сиди. Ты же мужик. Тебе уже восемнадцать лет.

     Вставай! Если не встанешь сейчас, через двадцать минут почувствуешь тепло. Потом тебе станет жарко и ты снимешь куртку. А потом остальное. Весной вместе с этими торосами поплывешь к великой реке Лене. Конечно, если тебя не найдут.

     Так что вставай.

     Команда подействовала. Я встал, взял карабин. Боже, какой он тяжелый…

     Оглянулся по сторонам, оценил расстояние. Пройдена половина пути до устья. Иду дальше. Я должен дойти до устья. А оттуда всего полкилометра до избушки.

     Иди, мужик, не останавливайся. Дома тебя ждут.