Дело было летом. Мы как всегда выпускали самолеты в полет. Мне кто-то сказал, что самолет, выполняющий рейсы по местным линиям, запускается и тут же глохнет. Естественно, я подошел к самолету, бригадир все-таки. Да, забыл сказать, рейсы по местным линиям выполнял самолет Ан-2.
Подошел, у командира спрашиваю, в чем дело? Тот говорит: «запускается, но как только перестаю шприцевать, тут же чихает в карбюратор и глохнет». Я рассуждаю про себя: значит, смесь крайне бедная, горение поддерживается только на шприце. Может быть, дело в стоп-кране? Пока я думаю, командир у меня спрашивает: «увести пассажиров обратно в аэровокзал или нет». Я говорю: «пока не надо. Пусть минут пять посидят в самолете, я определюсь, потом посмотрим».
Вошел в самолет, открыл центральный пульт снизу, посмотрел на ролик стоп-крана. Ага! Так и есть: трос соскочил с ролика. Поправил, вроде ничего. Но кажется, провис троса слишком большой, может еще раз соскочить. Непорядок, надо устранить.
Выхожу и ... Продолжение вот здесь >>>

Как-то осенним утром мы выпускали самолеты в полет. Я был авиатехником-бригадиром. На выпуск самолета Ан-2, выполняющего рейс на Мирный, я отправил авиамеханика Федорова Ивана. Сам выпустил свой самолет и направился в техничку. Но не дошел, потому что по громкой связи диспетчер производственно-технического отдела сказала: «авиатехнику-бригадиру Иванову срочно подойти на мирнинский рейс. Самолет не запускается».
«Как не запускается? Мы же утром запускали. Что могло случиться? Может, аккумулятор сел?». С такими мыслями в голове я подошел к мирнинскому рейсу. Что такое, спрашиваю. Иван отвечает, что двигатель немного остыл (рейс задерживался по метеоусловиям) и командир не может запустить. Уже сделал три или четыре попытки. Подхожу к командиру. Он открывает форточку и говорит: «никак не хочет запуститься». Я говорю: «Серега, освободи мне место, я попробую запустить». Второй пилот открывает входную дверь, я захожу в самолет и направляюсь в кабину. Тут один пассажир славянской внешност ... Продолжение вот здесь >>>

Еще была вот такая история. В те времена ни в Мирном, ни в Кысыл-Сыре не было авиатехников с допуском на самолет Л-410, поэтому мы летали в составе экипажа, обслуживали самолет в аэропортах посадки.
Как-то зимой (наверное, в 1996 году) мы выполняли рейс на самолете Л-410 УВПЭ по маршруту Нюрба – Мирный - Нюрба. Было холодно – минус 50 градусов. Утром вылетели из Нюрбы и взяли курс на Мирный. Полет прошел благополучно, стали снижаться для посадки. Полосу визуально наблюдали, тумана не было. Была дымка. До полосы оставалось несколько километров, мы уже снизились ниже эшелона перехода на давление аэродрома (в полете на барометрическом высотомере устанавливают давление 760 мм рт ст., а при снижении до эшелона перехода устанавливают давление аэродрома, например, 748 мм рт. ст. Тогда высотомер показывает высоту относительно аэродрома).
Так вот, летчики визуально наблюдали полосу, заходили на посадку. Но тут диспетчер передает фактическую погоду Мирного, а по факту видимость ниж ... Продолжение вот здесь >>>

Это случилось в феврале 1987 года. Я летел в качестве пассажира на Ан-2 по маршруту Нюрба – Вилюйск - Жиганск. Полет прошел на высоте 1800 метров. Все было отлично, никакой болтанки не было, двигатель работал ровно. Подлетали к Жиганску, оставалось около 30 километров. Я сидел и дремал.
Вдруг двигатель сильно хлопнул и что-то ударилось о нижнее правое крыло (я сидел справа и отчетливо услышал). Потом двигатель начал работать с перебоями, трясти, чихать. Наверное, случилось что-то серьезное, подумал я. А с нами летел инспектор по безопасности полетов. Он спокойно встал, открыл дверь пилотской кабины. И мы увидели, что пилоты суетятся и в кабине дым, хоть топор вешай! Пассажиры (6 человек) увидели дым и запаниковали. Начали вскакивать со своих мест. И я начал успокаивать пассажиров: мол, самолет Ан-2 надежный, даже если мотор откажет, он хорошо планирует и т.д. Кажется, много слов я наговорил тогда, хвалил самолет. Народ немного успокоился. Тем временем из кабины пилотов вышел инс ... Продолжение вот здесь >>>